Напомню: жительницу Ташкента Симу Ким и её дочь Софию Ли обвинили в «краже» двух квартир, несмотря на наличие нотариальных договоров дарения и ухода, заключённых с пожилой хозяйкой жилья ещё при её жизни. После смерти последней родственники, не общавшиеся с ней десятилетиями, с помощью чиновников, экспертов и бывших силовиков инициировали уголовное дело. Следствие шло с грубейшими нарушениями: исчезновение данных из базы МВД, лжесвидетельства, допросы через Телеграм без идентификации. Софию Ли, защищавшую мать, арестовали и продержали в СИЗО семь месяцев. Приговор был вынесен, несмотря на отсутствие состава преступления - недвижимость нельзя украсть, а объективных доказательств подделки подписи или недееспособности дарителя не представлено. Суд первой инстанции признал дело сфабрикованным, но всё же вынес обвинительный приговор, апелляция утвердила его без проверки доказательств. Генеральная прокуратура - молчит.
Следователь по особо важным делам Следственного департамента подполковник Хуршид Якубов, несмотря на официальные жалобы и заявления о нарушениях, продолжает работать, а апелляционная инстанция проигнорировала ключевые процессуальные гарантии и доводы защиты.
Это вторая часть истории о деле Ким Симы и её дочери Ли Софии Робертовны - и, возможно, о будущем любого, кто осмелится довериться логике и закону в борьбе с системой.
София Ли
Апелляция как формальность
Судебная коллегия по уголовным делам Ташкентского городского суда под председательством судьи К. Мустафаева отказалась:
- вызвать не допрошенных свидетелей, подлежащих вызову в суд первой инстанции;
- допросить экспертов;
- назначить повторные экспертизы;
- допустить общественного защитника — несмотря на официальное ходатайство и приложенные документы;
- рассмотреть ходатайства о привлечении к ответственности следователя Якубова, свидетелей Ирины Меренковой, Татьяны Каспаровой и врача поликлиники У. Каландаровой, давших заведомо ложные показания;
- отменить взыскание 15 миллионов сумов ($1260 на момент вынесения приговора), якобы причинённого ущерба – документально подтверждено, что эти деньги израсходованы на содержание С. И. Кормилиной, а не на обогащение осуждённых.
Апелляционный суд не выполнил своих обязанностей, а признаки преступлений есть - как действовать?
София Ли и Николай Кунгуров на личном приёме у заместителя Генерального прокурора Узбекистана Светланы Артыковой подали заявление о возбуждении уголовного дела в отношении следователя по особо важным делам Следственного департамента (СД) при МВД Узбекистана – Х. Якубова.
Светлана Артыкова. Фото Генпрокуратуры
Да, именно той Артыковой, которая поддержала арест Софии, защитницы своей матери, неожиданно превращённой в обвиняемую. Той самой Артыковой, которая подписала обвинительное заключение, которое в правовом государстве суд обязан был немедленно вернуть обратно. Казалось бы, обращаться к ней нет никакого смысла, но… умные люди посоветовали.
Получено обещание «Возьму дело под личный контроль».
Личный контроль закончился с последним звуком произнесенной фразы - заявление передано заместителю начальника 16-го отдела генпрокуратуры А. Сайфитдинову.
Результат - срок принятия решения пропущен трехкратно, САМЫЙ ГЛАВНЫЙ надзирающий орган страны ТАК осуществляет надзор за точным и единообразным исполнением законов на территории Республики Узбекистан?
В Виртуальную приемную президента, раздел Генеральной прокуратуры, направлено заявление о возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников прокуратуры, статья 208 УК - бездействие власти.
Мгновенный ответ и.о. начальника отдела М. Махмудова - заявление направлено М. Саттарову, заместителю начальника Следственного департамента.
Где работает следователь Якубов? Правильно - в СД. Будет ли начальник возбуждать дело на подчиненного? Только если захочет получить «по шапке».
Итог - ответ М. Саттарова, уже с двукратным пропуском срока принятия решения: «…в действиях следователя Якубова Х. признаков преступлений не установлено. В случае несогласия с данным ответом имеете право обжаловать в органы прокуратуры».
В молодости, занимаясь спортом, мне приходилось бегать по кругу. Сейчас - не хочу.
Разберем «по косточкам» заявление о возбуждении дела на Якубова - не волнуйтесь, юридического образования не понадобится - достаточно уровня развития подростка, немного познавшего мир.
Обязанности следователя (интересующая нас часть) согласно Уголовно-процессуальному кодексу (УПК) Республики Узбекистан:
Статья 1. Порядок производства по уголовным делам
Порядок производства по уголовным делам на территории Республики Узбекистан определяется Уголовно-процессуальным кодексом.
Установленный настоящим Кодексом порядок производства по уголовным делам является единым и обязательным для всех судов, органов прокуратуры, следствия, дознания, адвокатуры, а также граждан.
Статья 94. Проверка доказательств
В основу решения по делу могут быть положены лишь доказательства, подвергнутые тщательной, полной, всесторонней и объективной проверке. Проверка состоит в собирании дополнительных доказательств, которыми могут быть подтверждены или опровергнуты проверяемые доказательства.
Может ли следователь выходить за рамки УПК при расследовании дела? НЕТ - порядок производства по уголовным делам является единым и обязательным для всех судов, органов прокуратуры, следствия.
Могут быть положены в основу обвинения любые свидетельские показания (и другие доказательства)? НЕТ - доказательства должны быть подвергнуты тщательной, полной, всесторонней и объективной проверке.
В заявлении на Якубова содержались основания для привлечения его (за фабрикацию уголовного дела) и свидетелей (за дачу заведомо ложных показаний) к ответственности, указания на немотивированные экспертизы, проведенные с нарушениями закона, а именно:
Свидетель, потерпевшая и одновременно законный представитель С. Кормилиной - Ирина Меренкова, до приезда в Ташкент не знавшая ни о втором замужестве сестры, ни о существовании её второй квартиры, ни даже фамилии её сына, единственного наследника Кормилиной, и получившая эти сведения в ходе предварительного следствия, предупрежденная об ответственности и подписавшая протоколы допроса, утверждает:
- В собственности С.И. Кормилиной находились 2 квартиры - № 189 и № 69 (расположенные в разных районах Ташкента, на расстоянии в 1 километр).
В квартире 69 проживала сама Кормилина, а в квартире 189 никто не жил, она просто простаивала.
«Но с лета 2020 года я не могла дозвониться до Светланы. Светлана всегда пользовалась домашним номером телефона 71-002-99-32, но она не отвечала на звонки. Тем самым я никак не могла связаться со Светланой».
Из справки заместителя директора компании «Uztelecom» следует, что номер 71-005-99-32 был установлен в квартире 189 (что также вызывает сомнения, так как в квартире никто не жил последние 27 лет), а в квартире № 69 установлен совершенно другой номер. Действительно, трудно отвечать на звонки, когда живешь в другом районе и имеешь другой номер телефона - надо быть, как минимум, экстрасенсом либо иметь фантома-двойника, чтобы одновременно находиться в двух разных квартирах.
Справка Узтелекома
Кому же тогда звонила Меренкова «до лета 2020 года» и кто ей отвечал - домовой из квартиры 189?
Из личной практики знаю - телефонная связь по городскому телефону прекращается на следующий день после оплаченного периода, а через 6 месяцев неоплаты абонемент закрывается.
Вывод: Меренкова не могла звонить на номер телефона, по адресу, где никто не проживает. По этим причинам все ее дальнейшие показания: «С сестрой мы общались очень редко по телефону», «В последний раз виделись в 2019 году, когда я по работе приезжала в г. Ташкент», «В сентябре 2019 года я одна приехала в г. Ташкент, где провела встречу со Светланой в кафе под названием «Точка вкуса», «Сестра Каспарова Татьяна часто созванивалась со Светланой» - вымысел, не подтвержденный объективными доказательствами, и опровергаемый её же сестрой – Татьяной Каспаровой.
Свидетель Т. Каспарова возникла в деле 7 августа 2023 года, через два года следственных действий и через 40 минут после допроса Меренковой, которая указала следователю Якубову на наличие ценного свидетеля, т.к. «сестра Каспарова Татьяна часто созванивалась, и она может дать какую - то полезную информацию и о Светлане и её семье».
Уверен, что этот «свидетель», о существовании которого не знал никто из соседей, появился в связи с необходимостью признать С. Кормилину «не способной понимать значение происходящего» при заключении договоров отчуждения и дарения квартир.
Допрошенная Якубовым в 20:20 ташкентского времени по мессенджеру Телеграм, с грубейшими нарушениями УПК, Каспарова дала показания: «При беседе со Светланой в конце 2019 года, где я ей позвонила…»
На этом можно было бы остановиться, так как далее в «протоколе допроса» записано: «Я всегда звонила Светлане на её домашний телефон 71-005-99-32». Отметим, что этот номер отличается от номера, указанного Меренковой - 71-002-99-32.
То есть, и вторая сестра «часто созванивалась» с сестрой по телефону, установленному в квартире, где никто не живет 27 лет. Повторяем вопрос: кому же звонила Каспарова, и кто ей отвечал - домовой из квартиры 189?
Но, не будем останавливаться и продолжим: «…и спросила о состоянии и здоровья, на что она сказала, что у неё болят ноги и ей трудно ходить, а также сказала, что у неё немного плохо с памятью и она забывает выключать газ…», «Потом с сентября 2020 года стала звонить Светлане, но она не поднимала трубку и после этого я ни разу до нее не дозвонилась».
Вывод: обе сестры дружно звонили на давно отключенный номер телефона (вероятно - с 1994 г.) и перестали дозваниваться с 2020 года.
Третий свидетель, кандидат на привлечение к ответственности за дачу ложных показаний, У. Каландарова, допрошена на следующий день после допроса сестер-«экстрасенсов», 8 августа 2023 года. Заведующая семейных врачей Центральной поликлиники района, участковый врач дала показания:
«…примерно в феврале 2020 года примерно в 12:00 часов я посещала гражданина Салимова на дому, который проживает в доме № 4 Мирабадского района. Напротив данного дома располагался дом Афросиаб 12/1 в котором проживала Кормилина С.
После осмотра Салимова я вышла и села в машину Дамас и тогда оглядываясь вокруг я увидела Кормилину С. которая стояла сама одна возле подъезда, между нами было 7-8 метров».
Вызывает восхищение феноменальная память Каландаровой - через 2 года и 6 месяцев она помнит фамилию пациента, номер его дома, номер дома С. Кормилиной, которую она НИКОГДА НЕ ПОСЕЩАЛА. Большинство людей не помнит, что ели на обед три дня назад - а здесь два с половиной года.
Главная ложь не в этом, а в расположении указанных домов. Открыв карту Ташкента в любом поисковике видим - ближайший дом № 4 находится на расстоянии пятисот метров от дома № 12/1, между ними три девятиэтажки. Очередной приступ телепатии-ясновидения у свидетеля?
Общеизвестный факт - нельзя видеть человека сквозь два дома на расстоянии 200 метров - не подлежит доказыванию в суде, значит, я могу называть эти показания ложью без опасения быть привлеченным к ответственности за клевету.
Немного о деменции и «потере памяти» у С. Кормилиной.
Слева – дом 4 на улице Мирабадской, справа – 12/1 на улице Афрасиаб
Две посмертные психолого-психологические экспертизы С. Кормилиной и судебно-психиатрическая экспертная комиссия при Городском психоневрологическом диспансере № 1 Ташкента дали заключение: «Определить психическое состояние Кормилиной С.И., могла ли понимать значение своих действий, руководить ими на момент оформления договора отчуждения НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ».
Решающим для обвинения и осуждения Ким Симы и Ли Софии Робертовны стало заключение экспертизы № 15: «…расстройство психики выражено столь значительно, что лишало Кормилину С.И. способности понимать значение своих действий и руководить ими».
Склонить чашу весов в пользу обвинения и дать такое категорическое заключение помогли показания указанных выше «свидетелей». В заключении экспертизы № 15 прямо записано: «Данный категорический вывод подтверждается и сведениями из показаний отдельной группы проходящих по делу свидетелей [председателем жилтоварищества] Плужниковой Т.А. (к объяснительной которой были добавлены «дополнения» на бумаге другого цвета), Тагиевой Э.Р. (соседки по подъезду тремя этажами выше, извинявшейся перед Симой Ким после отправки Софии в тюрьму и фактически отказавшейся давать повторные показания против обеих: «…добавить нечего, что и как на самом деле, информацией не владею»), Каландаровой У.Р., Каспаровой Т.И.».
При этом показания порядка двух десятков свидетелей, подтвердивших адекватное поведение Кормилиной, экспертизой признаны «недостаточно информативными» и фактически оставлены без оценки. Следует отметить, что правдивые свидетельские показания, как правило, лишены излишних домыслов и субъективных догадок, что отличает их от показаний лжесвидетелей, чья неустойчивая память позволяет варьировать детали в зависимости от обстоятельств следствия или позиции обвинения. Именно такие показания, несмотря на их противоречивость, легли в основу обвинительного приговора.
Думаю, теперь всем понятно, с какой целью появились в деле эти «свидетели».
Официальный ответ на поданные 27 марта 2025 года заявления о возбуждении уголовных дел в отношении И. Меренковой, Т. Каспаровой, У. Каландаровой не поступил до настоящего времени, что и неудивительно - Главному следственному органу МВД, как и Главному надзорному органу - Генеральной прокуратуре закон не писан.
Однако положительный результат принес личный прием у первого заместителя начальника Следственного департамента Бахтиёра Жалолова. Внимательно выслушав доводы, изложенные в заявлениях, он с удивлением сказал: «Не может быть! Это наш Якубов? Я лично займусь этим вопросом».
Эффективность действий Б. Жалолова оказалась многократно выше личного контроля заместителя генпрокурора С. Артыковой - через день мне позвонил следователь Якубов.
В ходе получасовой беседы были раскрыты причины обвинительного уклона и уровень профессиональной подготовки следователя, продемонстрировавшего полную уверенность в правомерности следующих действий:
- получение образцов почерка Симы Ким при обстоятельствах, когда следователь Мукадамова предлагала перерисовать текст с готового заявления, что, по мнению следствия, является допустимой и обычной практикой, несмотря на прямое несоответствие установленным методическим требованиям;
- использование телефонного номера, закреплённого за абонентом несколько десятилетий назад, в качестве доказательства телефонных переговоров, вне зависимости от того, что номер не эксплуатировался последние 27 лет;
- проведение допроса иностранных граждан без международного договора о правовой помощи, с нарушением порядка допроса в режиме видеоконференцсвязи, без составления протокола следственного действия и без использования технических средств фиксации;
- утверждение о возможности визуального опознания человека, находящегося на расстоянии около 500 метров, несмотря на наличие между наблюдателем и объектом трёх девятиэтажных жилых домов.
Такие оценки следователем были озвучены как объективные и не вызывающие сомнений, что позволяет сделать выводы о качестве проведённого расследования, характере сформированной доказательной базы и квалификации следователя.
На чём основывается ложь
Это дело - показатель того, как правосудие подменяется формальностью, а следственные органы действуют без страха ответственности. Возникает впечатление, что отдельные представители следствия и прокуратуры работают с настоящим «карт-бланшем» - под прикрытием, позволяющим им действовать в обход закона.
Примером безусловного одобрения произвола обычно служит знаменитый карт-бланш из романа «Три мушкетёра» - «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. 3 декабря 1627 года. Ришелье» - когда достаточно одной подписи, чтобы любые действия предъявителя считались законными.
В рассматриваемой ситуации аналогичная «индульгенция» выдается уже не на бумаге, а системой - следственные ошибки и нарушения не просто игнорируются, но фактически узакониваются, даже когда речь идёт о судьбах заведомо невиновных людей.
Профессиональные юристы в Узбекистане, как правило, воздерживаются от публичной критики следствия - не по идеологическим соображениям, а из-за последствий. Однако в частных беседах неофициально признают:
«Следователь в Узбекистане - фигура неприкасаемая. Если жалоба уходит «по инстанции», она почти всегда возвращается к тому же исполнителю. На практике это значит, что жаловаться на следствие - всё равно, что жаловаться в следствие».
По словам одного из бывших судей (анонимно):
«Если следователь решил «сшить» дело - шансов у подсудимого почти нет. Апелляция редко переламывает такие дела, особенно когда над ними стоит высокий прокурор. Система работает не на исправление ошибок, а на их сокрытие».
Когда право на обращение не сопровождается правом на ответ - это уже не право, а иллюзия. Когда суд не исследует доказательства, а следствие не расследует жалобы - это не правоохранительная система, это её имитация.
Всё, что происходит в этом деле, - не ошибка. Это симптом. Точнее - диагноз.
Ответ М. Саттарова
P.S. Добавлю, ответ заместителя начальника Следственного департамента М. Саттарова на заявления в отношении свидетелей все же поступил, но… в нем не оказалось ни слова о досудебной проверке в отношении «свидетелей»:
«…Меренкова И., Каспарова Т. и Каландарова У. в своих показаниях изложили об известных им обстоятельствах, которые были также рассмотрены в ходе судебного разбирательства, где в их показаниях преднамеренного лжесвидетельства не выявлено, в связи с чем, орган следствия не видит оснований для возбуждения уголовного дела в отношении них».
То есть, все описанные выше показания «свидетелей», опровергнутые убедительными доказательствами (и простой логикой), – то ли ложь, но непреднамеренная, то ли вообще не ложь?
«…предварительное следствие [следователь Якубов] произведено в строгом соответствии с требованиями действующего Уголовно-процессуального кодекса Республики Узбекистан, в связи с чем, не было необходимости в проведении доследственной или служебной проверки в отношении следователя Якубова Х. Одновременно разъясняем, что орган следствия… основывался не только на показаниях отдельных свидетелей, но и других изобличающих вину доказательствах, собранных в ходе следствия, которые также были приняты во внимание судом по уголовным делам Мирабадского района при вынесении приговора».
М. Саттаров «не видит», что ключевой механизм фабрикации в этом деле - круговая порука лжесвидетельств: одни недостоверные показания подстраховывались другими, столь же недостоверными, что в совокупности создало видимость «взаимного подтверждения», позволив следствию выстроить иллюзорную доказательственную базу. Эти ложные утверждения легли в основу судебно-психиатрической экспертизы, повлияли на выводы о дееспособности умершей, и, как следствие, - на содержание обвинительного заключения.
В ответе правоохранительных органов не содержится ни слова о проверке достоверности этих показаний: напротив, утверждается, что следствие проведено «в строгом соответствии с УПК», а сфальсифицированные показания были лишь частью «других изобличающих доказательств», происхождение и достоверность которых также остались за скобками.
Когда государственный механизм дает сбой, гражданин остаётся один на один с равнодушием власти. Заявления о преступлении, подтверждённые доказательствами, не расследуются. Заведомо ложные показания, повлиявшие на судьбу двух женщин, защищаются системой. А прокурорский надзор, по сути, превращён в процедуру оправдания следствия, даже если следствие грубо нарушает закон.
27 апреля 2025 года Общественное объединение «Демократия и право» направило официальное заявление в адрес Генерального прокурора Республики Узбекистан с требованием возбудить уголовное дело в отношении заместителя начальника Следственного департамента МВД М. Саттарова. Заявление зарегистрировано в Виртуальной приёмной Президента под номером 69748-s/25. Это не просто правовая формальность - это последний шаг в рамках национальной юрисдикции перед тем, как обратиться в международные структуры. Когда закон перестаёт работать внутри страны, его начинают искать за её пределами.
Статья по теме: