В Красногорском было все. На прилавках имелся такой набор материальных ценностей, какой только мог себе представить простой советский человек. Казалось, что здесь, в отдельно взятом районе ташкентской области, наконец-то сбылась извечная народная мечта об окончательно и бесповоротно наступившей эре благополучия. По этой причине в разговорной речи поселок называли не иначе, как «остров коммунизма». К этому образному наименованию многие добавляли загадочные и волнующие душу слова «на московском обеспечении». Смысл их заключался в том, что абсолютно все товарно-продовольственное обилие здесь было привозным: от вологодского масла до финских холодильников. В самом поселке даже не пекли хлеб. Но так было задумано изначально - ничто не должно было отвлекать тружеников от выполнения главной задачи: добычи урановой руды.
Нынче хорошо известно, чем занимались жители Красногорского (как и расположенного неподалеку Янгиабада). А в те времена вырабатываемую ими продукцию застенчиво именовали «ценным сырьем». Собственно, для добычи этого самого «ценного сырья» в 1953 году и начали строить город. Точнее, конечно, поселок, поскольку городского статуса он так и не получил, однако по сути своей это все-таки город, хоть и небольшой. В первое время он не имел какого-то определенного названия и звался просто «почтовый ящик №5», но к середине шестидесятых за ним уже прочно закрепилось наименование «Красногорский». В считанные годы здесь возникли многоэтажные дома, улицы, школы, детсады и все прочее, что положено было иметь типичному советскому закрытому городу, работающему на «оборонку». Добыча урановой руды осуществлялась Рудоуправлением-2 Навоийского горно-металлургического комбината, а для работы приглашали специалистов со всей страны.
Так город и жил на протяжении десятилетий – шахтеры выдавали требуемый объем «ценного сырья», а взамен получали материальное обеспечение по высшей категории. Менялось здесь относительно немногое. Сначала Красногорский был в составе Паркентского района, затем его почему-то передали в состав Ангренского. Вот, пожалуй, и всё. Затем началась перестройка, и все, что с ней связано, и о чем нет необходимости пересказывать.
Сегодня об «острове коммунизма» ничего не знают даже таксисты, промышляющие возле Куйлюкского рынка междугородными перевозками. Со столицей шахтерский городок связывает единственный маршрут, по которому несколько раз в день курсирует несколько раздолбанных, лязгающих всеми частями тела «ПАЗиков».
Сойдя на конечной остановке, прибывающие в город пассажиры будто переносятся в семидесятые годы. Перед глазами возникает киоск «Газвода». За ним микрорайон типовых многоэтажек. На стенах - монументальные образы советских времен. Проезжая дорога, по которой куда-то бредут коровы. И полное отсутствие всех видов рекламы.
Внешне городок довольно симпатичный – кругом зелень, высаженные вдоль дорог деревья образуют аккуратные тенистые аллеи. Население здесь по-прежнему многонациональное – под окнами играют русские дети. Правда, бросается в глаза, как всё запущено. Во дворах жилых микрорайонов царит запустение – людей почти нет. Лишь возле одной из скамеек собрались пожилые женщины, которые охотно рассказывают нам о нынешней жизни города.
- Раньше здесь была шахта - ее закрыли. Была фабрика «Красная заря», сейчас она не работает. Работа осталась только у тех, кто трудится в школе или больнице. Но зарплата у них, сами знаете, какая. Горячей воды в домах нет, холодную дают на час утром и на час вечером. Бани тоже нет. А раньше какая была! В середине пятидесятых, когда мы отделились от паркентского района, и началось московское обеспечение, здесь было курортное место. А сейчас очень плохо жить стало. Люди уезжают – кто в Россию, кто в Ангрен, Алмалык, Учкудук, Зарафшан – туда, где нужны специалисты на работу в шахты. Вечером выйдешь: свет в домах нигде не горит – все уехали…
Шахты в Красногорском в настоящее время действительно закрыты. Рудоуправление-2, входящее в состав Навоийского горно-металлургического комбината является убыточным и существует исключительно на дотации НГМК. Сейчас рассматривается вопрос о его ликвидации. Если подобное решение будет принято, все шахтеры-пенсионеры, инвалиды труда, участники мировой войны и их семьи лишатся существующих льгот и материальной поддержки. А без них в этом городе не выжить. Ведь большинство трудоспособного населения либо перебивается случайными заработками, либо живет на деньги, которые присылают выехавшие родственники.
Поскольку кроме шахт никакого производства в Красногорском практически не было, после их закрытия город почти сразу впал в нищету. Отсюда и массовая миграция. Однокомнатная квартира стоит от ста до двухсот тысяч сумов (примерно $100-200 – ред.). В ходу такой бизнес – за гроши продаются целые здания и разбираются на слом. Нам рассказали, что для того, чтобы отремонтировать дом культуры, городским властям пришлось продать на слом здание кинотеатра.
О былом здесь начинают вспоминать чуть ли не с первой минуты разговора. Постбон махалли (помощник председателя квартального комитета – ред.) «Чаулисай» Нуриддин Валиев долго рассказывал нам о том, как сегодня выживают люди, но закончил свой рассказ вполне традиционно: «Сейчас жизнь тяжелая. А раньше здесь был коммунизм»….
Особую скорбь у горожан вызывает отсутствие воды и газа. Углем жители частного сектора не обеспечены, а газ здесь полностью привозной. Однако в нынешних обстоятельствах платить за него может не каждый. При этом жители указывают на то, что газифицированы даже расположенные поблизости казахские аулы. Еще в городе нет отопления и горячей воды. Детские сады и школы много лет не ремонтируются. Зимой в детсадах детей укладывают спать одетыми. При населении в тринадцать тысяч человек в городе нет бани. Раньше была, но ее приватизировал, будучи первым заместителем хокима К. Мехманов, который до сих пор по этому поводу судится. Еще он приватизировал быткомбинат и прачечную…
Из области духовной жизни в Красногорском имеются в наличии два свободно транслируемых канала российского телевидения. А из области религиозной – есть и вездесущие свидетели Иеговы, и лютеранская церковь.
Фаина Шутяева – одна из тех, кто пытается что-то сделать для улучшения общей жизни. Она приехала сюда еще в детстве. «Моя мама жила с двумя детьми, и на свою зарплату все могла покупать – и посуду, и мебель, и вещи…». Сейчас Фаина Петровна председатель местного Общества защиты прав потребителей. Всеми силами она пытается добиться, чтобы Красногорскому официально был присвоен статус города. По ее мнению, это поможет решить массу проблем.
- На сегодняшний день из тринадцати тысяч населения пять тысяч трудоспособных граждан не имеют работы, - обрисовывает она ситуацию. – Поэтому люди уезжают в Россию, в Навоийскую область. Большинство вопросов здесь решить вообще невозможно, поскольку мы не имеем статуса города. Например, милиция относится к Ангрену, ГАИ здесь нет вообще, Гороно, Собес, Палата предпринимателей, Нотариальная контора, БТИ, суд, прокуратура – все это находится за 100 километров отсюда – в Ангрене. За каждой справкой нужно ездить туда. Мы внесли предложение в областной хокимият – объединить Красногорский с населением тринадцать тысяч человек с поселком Намданак, в котором восемь тысяч жителей. Расстояние от Красногорского до Намданака – три километра. Многие намданакцы работают в Красногорском. Поселок Чигирик с населением три тысячи жителей в данное время также входит в состав РУ-2 НГМК. При таком объединении мы вполне можем иметь статус города и тогда производственные, социальные и бытовые проблемы будут решаться на месте, в Красногорском…
Как это ни странно может показаться, но именно благодаря всеобщей безработице в Красногорском открылось новое предприятие. Называется оно ЧИП «Донг-сон», а открыли его южные корейцы. Оно рассчитано на четыреста рабочих мест и выпускает различные изделия легкой промышленности – майки, олимпийки и так далее. Решающим моментом, почему для открытия предприятия был избран именно Красногорский, послужило то обстоятельство, что местные жители работой не обеспечены и значит платить им можно в несколько раз меньше, чем, скажем, в Ташкенте. Мы встретили группу женщин-узбечек, устало выходящих с фабрики. Они рассказали, что трудятся с семи утра и до самого вечера, иногда до восьми часов. «Олимпийки делаем. Зарплата – двадцать две тысячи ($22 – ред.). Обещают со временем прибавить…».
Мужское население города в последнее время все больше приобщается к другому занятию – работе на каменоломнях. Сразу за городской границей поднимаются горы, скалы. Некоторые из них целиком состоят из красивого красного камня, которым в Ташкенте облицовывают частные дома. Его-то и добывают современные каменотёсы, используя при этом такие подручные средства, как зубило, кирка и кувалда. Как нам рассказали, квадратный метр красного камня на рынке «Урюкзор» оценивается в пределах от 800 до 1.200 сумов ($0,8-1,2 – ред.). За день каторжной работы под палящим солнцем или холодными зимними ветрами бригада рабочих может нарубить камня на несколько тысяч сумов (на несколько долларов – ред.). Если рабочий будет упорно трудиться весь месяц, не раздавая заготовленный камень всяким «блатным», то его заработок может составить около 50-60 тысяч ($50-60 – ред.). Но охотников за чужим добром немало. Нам описали, как обычно происходит процесс изъятия. Приезжает какой-нибудь начальник и подзывает к себе рабочих. Начинается предварительное запугивание: «Как вы смеете этим заниматься? Кто разрешил? Документы есть»? Затем прелюдия кончается, и начальник переходит к делу: «Хочу сто квадратных метров». После чего забирает продукцию и исчезает…
Красный камень нынче в моде. Нам рассказали, что недавно в Хорезме построили великолепный памятник в форме книги, и все облицевали этим камнем. Правда, при этом местное руководство «забыло» заплатить предпринимателю из Красногорского, поставлявшему красный камень для строительства…
Чтобы воочию взглянуть на процесс добычи, мы договорились о машине и поехали осмотреть место вырубки. Сразу за городом возвышались горы наваленных камней.
- Нет, это не то, - предупреждая наш вопрос, ответил сопровождающий. - Это отвалы из шахт. К ним лучше не приближаться – фонят.
А немного дальше перед нашим взором предстала гора, полностью состоящая из скальной породы красного цвета. Это была первая из многих гор, на которых ведется заготовка камня. Причем, она была уже примерно на треть стесана. Было видно, что если дело так пойдет и дальше, то через несколько лет от горы останется совершенно пустое место…
Поскольку мы прибыли сюда уже вечером, когда солнце садилось, то большинство каменотесов, днем облепляющих гору, подобно муравьям, уже закончили свой трудовой день. Возле горы стоял лишь одинокий мотоцикл, в коляску которого были сложены каменные плитки. А вскоре совсем стемнело и вниз спустились последние рабочие.
Так вот и живет сегодня Красногорский. Судьба этого провинциального городка наиболее ярко отразила судьбу всей страны. Быстрый взлет, несколько десятилетий относительно благополучной жизни, а затем мгновенное обрушение. И теперь его жителям, тем, кто всю жизнь проработал на шахте, только и остается, что вспоминать былые достижения и сожалеть о минувших временах…
Первоисточник – ташкентская газета «Зеркало XXI»
Статьи по теме: